Поделиться ссылкой:

Андрей ТИСЕЦКИЙ

Уже с новыми фото, сканами документов и уникальных письменных источников

С исправлениями и дополнениями на 29.04.2017г.

Одним из белых пятен беларуской истории периода гитлеровской оккупации во Второй Мировой войне являются так называемые оборонные деревни, мужское население которых по замыслу немцев своими силами должно было противостоять советским партизанам.

Решение о создании оборонных деревень и вооруженных имений было предложено начальником СС и полиции бригаденфюрером СС фон Готтбергом 10 апреля 1943г. на совещании высшего руководства Генерального округа «Беларусь». В 1943г. данный проект рассматривался в Хозяйственном штабе Ост и Министерстве восточных территорий. Приказом К. фон Готтберга от 19 октября 1943г. вступил в силу. После согласования, с января 1944г. начал действовать и в зоне группы армий «Центр». В марте 1944г. в Генеральном Округе «Беларусь» действовало 70 оборонных деревень или охранных пунктов, а немногим позднее стало функционировать еще 55. В армейской зоне не менее 27. В Барановичском округе открылось 12, но только с января по март 1944г. -16. В Глубокском округе действовало 10, Ганцевичском и Новогрудском по 2. В других округах они были только запланированы. Интенсивно они начали создаваться в зонах армейских групп (около Марьиной Горки -9-я армия, в районе Борисова и Крупок, затем Червеня – 4-я армия, около Лепеля – 3 ТА) .

Создание таких опорных пунктов проводилось следующим образом. В относительно крупных населенных пунктах вооружалась полиция и постепенно распространяла свое влияние на округу, создавая в других деревнях такие же подразделения. Таким образом, распоряжением от 19 октября 1943г. было официально закреплено существование отрядов сельской самообороны и их включение в общую систему обеспечения безопасности. План создания сети оборонительных деревень включал в себя мероприятия по тотальной проверке населения силами СД и выдачу крестьянам некоторого количества оружия. В конце ноября на конференции в министерстве Восточных территорий фон Готберг сообщил, что в оборонительные деревни организованно переселяются полицейские ОД и получают в собственность земельные участки. В оборонительных деревнях оседали и солдаты Восточных войск, казаки и беженцы с территорий, уже занятых Красной армией[2], а само их мужское население не подлегало мобилизации в Беларускую Краевую Оборону[3].

Оборонные деревни существовали в том числе в д.Капланцы, Орешковичи, Поплавы Березинского района, в д.Гумны и Ст.Слобода Крупского, Нивки (Черневичского с/С), Большое и Малое Стахово Борисовского районов.

Ниже я в хронологическом порядке привожу в выдержках несколько архивных разведдонесений п/б «им.Щорса» Минско-Червеньской партизанской зоны, в которых есть сведения об оборонных деревнях в восточной части Борисовского района (Стиль, орфография и пунктуация оригиналов).

Архивная трофейная схема дислокации в оборонных деревнях Борисовского района подразделений французских легионеров из немецкой 286-й охранной дивизии[6].

1. Штаб Начальнику штаба бригады
п/о им.Ворошилова им.Щорса
19.02.44г.
Разведдонесение

…Полицейские с прифронтовой зоны (Смоленские, Брянские, Витебские) должны были выехать 18.02.44г. из гарнизонов Н.Метча и Селищи в р-н Бобруйска. Гарнизон в д.Б.Негновичи состоит: 20 немцев — расположены в школе, казаков 12 человек – живут в средине деревни и 16 местных полицейских «самооборона». Гарнизон в д.М.Неговичи состоит: казаков 22 человека, местных полицейских 24-25 человек.
Начальник штаба
Мл.лейтенант Н.Костюков[7].

2. Штаб Штаб бригады им.Щорса
п/о им.Ворошилова
4.03.44г.

Разведдонесение

…2. В дер.Унтальянка, пос.№9 и №11 (Велятичи) готовиться организовать «самооборону». Во всех Велятичских поселках установлено патрулирование из гражданского населения с задачей: предупредить полицию о появлении партизан…
Начальник штаба
Мл.лейтенант Н.Костюков[8].

3. Штаб Штаб бригады им.Щорса
п/о им.Ворошилова
неразб.44г.
Разведдонесение

Изменение в гарнизонах:

…В дер.Велятичи пос. №11 и 10 восстановлена самоохрана, в каждом пос. от 20 до 30 человек. Волостные управы вербуют местное население в так называемую «самоохрану» в дер. Велятичи –пос.№9, Б.Яблонька, Борки, Унтальянка и других деревнях.

В дер.Дроздино – гарнизон уменьшился до 40 чел, из них 30 местных и 10 человек «народников».
Начальник штаба
Мл.лейтенант Н.Костюков[9].

4. Штаб Начальнику штаба бригады им.Щорса
п/о им.Ворошилова
4.05.44г.
Разведдонесение

…3). Изменение в гарнизонах:
Велятичи: Гарнизон насчитывает до 230 человек, из них немцев – 3 чел., полиции – 33 человека, народников – 194 человека. Кроме этого установлена так называемая «самооборона» на Велятичских поселках: №7 – 10 человек; №9 – 14 человек, №10 и 11 – до 30 человек…
Гарнизон в д.Селищи – численностью до 120 человек, из них эвакуированной полиции из Брянска, Орла – 80 человек и «самообороны» — 40 человек.
Гарнизон в д.Дроздино – 60 человек эвакуированной полиции, частью из местных…
Гарнизон в д.М.Негновичи – «самообороны» 15 человек, народников – 20-30 человек, в д.Б.Негновичи – народников 45-50 человек.
В дер.Яблонька – установлена «самооборона» — 15 чел…
Подготовляется мобилизация всего мужского пола возрастом от 16 до 45 лет во всем Борисовском и Крупском р-не.
Командир отр.
Мл.лейтенант Н.Костюков[10].

Предыстория

Оборонные деревни на Березине в регионе Малого Полесья (Друрцко-Березинский край, в нашем случае на пограничье Борисовского, Крупского, Белыничского и Березинского районов) создавались не на пустом месте, а в тех местностях, где ранее уже существовала сельская самооборона и крепкие деревенские полицейские гарнизоны. В этом исследовании я хочу привести некоторые причины их возникновения, оккупационные особенности и реалии их существования в период 1941-1944 гг.

Надо сказать, что в 1941-м гитлеровцев местами встречали как освободителей от ненавистных Советов. Один анекдотичный случай на эту тему в декабре 2012 года мне рассказал последний тогда из остававшийся в живых участник ВОВ д.Оздятичи Лысковец Павел Васильевич, 1926 г.р.

Так, с его слов, когда в д.Лавницу въезжали (или входили десантники) немцы, то местные встречали их с хлебом-солью. Державший каравай мужик стал хаить советскую власть перед подошедшим к нему офицером. Однако тот ударил мужика по лицу, сказав, что любую власть нужно уважать.

Некоторые из тех, кто сильно пострадал от Советов, начал вступать в созданную новой оккупационной властью полицию. Причем даже целыми родами, как, например, это было с Антоневичами из шляхецкого застенка
Ра(е)чиборок в Березинском р-не[11].

Первые партизанские отряды и группы в рассматриваемом регионе состояли в основном из сотрудников НКГБ, оставленных при отступлении частей Красной Армии летом 1941 года. Поддержки у населения они не нашли и саморапустились, или же, будучи преследуемы карательными оккупационными формированиями (при активной помощи местного населения), были уничтожены, или вытеснены из региона.

Речь идет об отрядах, изначально закрепленных за следующими районами Минщины и Могилевщины:

-Червеньский — в составе 50 человек, командир отряда зам.нач. УНКГБ по Барановичской области капитана госбезопасности Зайцева;

— Березинский – в составе 96 человек, командир отряда – зам.нач. УНКГБ по Белостоцкой области лейтенант госбезопасности Юрин;

-Белыничский – в составе 50 человек, командир отряда – начальник 3-го Управления НКГБ БССР мл.лейтенант госбезопасности Ляхов;

— Слуцкий – в составе 100 человек, командир отряда – начальник УНКГБ по Минской области капитан госбезопасности Василевский


Фото: Василевский А.Е.

По данным крупского краеведа Михаила Адамовича Бараули (1951 г.р., урож. д.Гумны, бывший директор неполной средней школы в д.Старая Слобода (1979-2007), основатель краеведческого общества «Малое Полесье»), в это число можно добавить группу, которая осенью 1941г. некоторое время базировалась около д.Довжец, и в составе которой был Дмитрий Михайлович Чигин, уроженец Пензенской области, как будто бывший начальник в системе НКГБ в Западной Беларуси. Под псевдонимом Михаил Дмитриевич Колоснов он был оставлен в д.Гибайловичи связным под видом окруженца, который пошел в примаки к местной женщине. Позже Чигин руководил особым отделом 8-й Круглянской партизанской бригады. Погиб он в конце июля 1943 года во время неудачного налета на Дубовский гарнизон.

По сведениям же М.А.Бараули, в конце лета 1941-го года некоторое время на Крупщине видели люди Гаро Петра Евсеевича, 1910г.р., уроженца д.Майск, в последствии одного из организаторов партизанского движения на Могилевщине[14]. На родине он ходил по деревням одетый в милицейскую форму и призывал народ на партизанскую войну с гитлеровскими оккупантами.

На весну 1942 года в сельской местности рассматриваемого региона крупных гарнизонов полиции фактически не было. В основном и эти гарнизоны, и т.н. опорные пункты полиции не превышали 10 человек личного состава, вооруженного все больше советскими трехлинейными винтовками. И первые их сильно преувеличенные «героические разгромы» партизанами весной-летом 1942 года являлись более поздней выдумкой командиров последних, призванной показать руководству ЦШПД и БШПД, что они не отсиживались, а «героически» сражались с фашистами и «их прихвостнями» с уже с первых же дней формирования своих отрядов, а не тогда, когда для активизации их действий с «Большой Земли» стали засылаться многочисленные спецгруппы НКГБ и равдедотдела штаба Западного фронта.

Вот, например, выдержка из исторического формуляра п/б «им.Щорса», отпечатанного по заказу Борисовского краеведческого музея в 1988 году.

«С первых дней своего существования отряд «Большевик» (первый из отрядов бригады – А.Т.) осуществлял активные боевые действия на территории Борисовского, Березинского и Червеньского районов. Уже 12 мая 1942 года народные мстители разгромили полицейский гарнизон в деревне Забашевичи, а 23 июня совместно с отрядом «Разгром» провели операцию по ликвидации крупного полицейского гарнизона в пос.Велятичи».

На самом же деле настоящие гарнизоны появились тут позже, как реакция гитлеровской оккупационной администрации на рост партизанского движения в регионе, а также самого гражданского населения на преступления отдельных партизан, партизанских командиров и отрядов, о чем идет речь в моем исследовании ЛИКВИДАЦИЯ ПО-БЕЛАРУСКИ/ Историко-криминологическое исследование/ Часть II. Преступления советских партизан как один из основных катализаторов коллаборационизма и антисоветского вооруженного сопротивления в четырехугольнике пограничных и близлежащих к ним районов Минской, Витебской, Могилевской и Бобруйской (послевоенной) областей БССР во время нацистской оккупации и послевоенный период, а также доработанной электронной версии «Как преступления советских партизан рождали коллаборационизм и послевоенное антисоветское вооруженное сопротивление на востоке Беларуси»

Из воспоминаний Дрозденко Никифора Никифоровича, бывшего партизана отряда «им.Ворошилова» бр.«им.Щорса», а потом разведчика в/ч 9903 (разведотдел штаба Западного фронта).

«В августе 1942 года на территории Крупского района для координации деятельности разведгрупп штаба Западного фронта и установления взаимодействия с партизанскими отрядами, которые тут действовали, прилетел сам командир войсковой части 9903 подполковник Спрогис Артур Карлович и его комиссар Одинцов Александр Иванович. Высаживались они на поле между Гумнами и Узнажем на протяжении двух дней. Нас, местных партизан, которые сигнализировали им кострами, поразила их военная выправка, подтянутость, а особенно вооружение: все они были вооружены автоматами (ни одной винтовочки не было), на каждое отделение – ручной пулемет. На парашютах было скинуто много боеприпасов и продуктов питания.


Фото: Спргис А.К.

Спрогис с комиссаром сначала жили в летнем лагере около Гумнов, а десантники разместились по хатам в деревне. Когда похолодало, Спрогис и Одинцов перебрались в Гумны в хату, которая стояла на запад от небольшого озера, которое создавала запруда на реке Манча…

В Гумнах же десантники начали создавать отряд местной самообороны, который каждый вечер проходил военную подготовку…

На каждой более-менее значительной дороге к Гумнам со стороны вражеских гарнизонов обязательно размещался партизанский отряд.

В деревне Красное стоял отряд Свистунова, дорогу из деревни Новоселье контролировал отряд Изоха, в урочище Городеченка – отряд Сороки (он прикрывал дорогу на Михневичи и имел в своем составе всех партизан бывшего «отряда им.Ворошилова». Около деревни Малая Мотолыга стоял отряд Павловца, около Узнажи – отряды Королева и Книги, перед самой Лавницей, около смолярни, какое-то время размещался отряд «Победа» Семена Ивановича Бараули. Была еще и другая, и даже третья линия обороны, про которые мы, рядовые партизаны, тогда и догадаться не могли.
При каждом партизанском отряде обязательно размещалась та или другая диверсионно-разведывательная группа десантников Западного фронта: Бориса Вацлавского, Аркадия Винницкого, Григория Сороки, Игната Наумовича, Алексея Бухова, Елены Колесовой, Александра Морщинина и др.

После блокады Кличевских лесов в район Гумнов перебазировался Могилевский подпольный обком партии, партийные и комсомольские руководящие органы Кличевского, Березинского и Белыничского районов. В начале сентября 1942 года перестали существовать все вражеские гарнизоны, начиная от Березино (кроме д.Шеверничи), а также от г.п.Круглое до местечка Черневка. Образовалась большая партизанская зона, с территории которой партизаны наносили мощные удары по врагу. За короткое время, какие-то две недели, исчезли вражеские гарнизоны в Выдрице, Ухвале, Денисовичах, Дмитровичах, Шеверничах, Соколовичах, Наче. Были нанесены сокрушающие удары по станциях Славное, Толочин, Начскому мосту, станции Приямино».

Из воспоминаний Синяк Анастасии Адамовны, 1912г.р., жительницы д.Гумны:

«… В Гумнах целое лето стояли партизаны, а после и целый отряд московких десантников. По хатах, на баравулях (название части деревни), около леса размещался партизанский госпиталь…

Мы целое лето и кормили их, и обмывали, и бани для них топили. Раненые партизаны, которые из-под Кличева пришли и в госпитале лежали, нам тихонько намекали, чтобы очень уж перед ними, десантниками, мы не выслуживались, а то будет как их родичам: всех постреляют или попалят. Но не верилось, т.к. столько около Гумнов отрядов стояло. Да и десантники уверяли, что без боя они деревню не сдадут и будут стоять тут до последнего. Однако как говорят: «бог мяркуе, а чорт сярдуе».

Посланцы с «Большой Земли» сразу с ходу стремились подчинить себе местных партизан. Несогласные уничтожались.
В свое время житель г.Борисова и бывший партизан Леонид Яковлевич Чушев, свидетельствовал крупскому краеведу Михаилу Адамовичу Барауле, о перипетиях создания партизанского отряда, которому в последствии будет присвоено название «им.Ворошилова».

Фото: Чушев Л.Я.

По данным партизана, организаторами в районе д.Выдрица Крупского района будущего отряда зимой-весной 1942 года были трое:

Семен Сысоев — то ли сотрудник НКВД из-под Минска, то ли офицер-артиллерист. Был ранен летом 1941 года под Начей и его выходила девушка из д.Заполье.

Пчелкинкак будто танкист-окруженец. Родом как-будто из Москвы.

Коба– МЕСТНЫЙ учитель из д.Велятичи Борисовского района.

Летом 1942 года в районе д.Гумны высадилась, в числе прочих, и группа десантников под руководством старшего лейтенанта Сороки Григория Яковлевича, 1917 г.р., родом из Донбаса. Выйдя на отряд С.Сысоева, группа базировалась в их лесном лагере. Согласия на подчинение отряда Г.Я.Сороке от с.Сысоева получено не было, что и предрешило его судьбу. В шалаше у командира отряда сорокинцы как будто нашли список партизанских связных, который на самом деле до этого был у него выкраден из планшета. Сорока обвинил Сысоева в присутствии всего отряда в преступной халатности и потребовал сложить полномочия. В конце концов тот был разжалован в рядовые партизаны. После этого он предложил отпустить его создать новый отряд, но ему запретили.

Примерно в это же время в д.Заполье приехали немцы, ранее тут и не появлявшиеся и потребовали старосту. Пожилого века мужчина, с которым и завязался диалог, ответил, что они сами по себе и никто им никого не назначал. Тогда старший немец указал на этого мужика и сказал, что раз такое дело, то тогда он его и назначает старостой. Мужик взмолился, сказал, что у него малых детей с десяток. На это немец ответил: «Гут. Значит хорошо будешь нам служить».

Ст.лейтенант Г.Я.Сорока узнал о назначении старосты в Заполье и приказал Семену Сысоеву пойти и казнить «изменника». Тот стал отказываться, однако под дулами автоматов десантников был вынужден согласиться. На дело пошел и партизан Чушев.

Старосту вывели за деревню и приказали копать себе могилу. И как вспоминал Л.Я.Чушев: «Смотрю, Сысоев целит в старосту, а с боков в него самого целят десантники. Как только он выстрелил В сельчанина, десантники застрелили и бывшего партизанского командира».

Следом сорокинцы ликвидировали и всех, кто остался предан своему старому командиру. На сторону Г.Я.Сороки переметнулся Юданов Феодосий Вавилович, который был назначен комиссаром отряда, а потом, накануне ухода разведгрупп Штаба Западного фронта из региона, и командиром отряда «им.Ворошилова».

Когда сорокинцы вслед за Сысоевым расстреливали Кобу, то тот, крикнул перед смертью: «Умираю за родину, за Сталин и за предателя Юданова!»

По сведениям краеведа М.А.Бараули, отдельно стоит случай с деревней (небольшим шляхецким застенком) Зерамены на 7-9 хат, которая как и Гумны затерялась в лесных чащобах на границе Крупскога с Березинским районом. Доведенные до отчаяния партизанскими грабежами и немецкими блокадами, крестьяне создали свой партизанский отряд. И давали отпор всем. В августе 1942 к ним прибыли партизаны 128-го партизанского отряда с Могилевщины вместе со своим командиром Свистуновым Василием Павловичем На его предложение присоединиться к ним жители застенка ответили «Бальшавiкам падчыняцца не будзем». Весенним днем 1942 года эти же партизаны полностью окружили застенок. Всех мужчин вывели в центр и расстреляли. А потом подожгли поселение с двух концов. Застенок сгорел. Женщины и дети переселились в соседние деревни Березинского и Крупского районов. Известны несколько фамилий погибших – это братья Юрий и Филипп Белые, и селяне Гоцманы [19].

Барауля М.А. также вспоминает, что опрашиваемые им очевидцы событий говорили, о том, что когда мужики-зераменцы отказались подчиняться коммунистическим партизанам, то те также заявили примерно следующее: «У нас свае партызаны есць – якiя не за савецкую уладу». Неизвестно, правда, себя ли они имели ввиду, или каких-то пока не идентифицированных партизан.

Активность советских партизан, инициированная в прямом смысле залетными гостями с «Большой земли» в рассматриваемом регионе летом – в начале осени 1942 года дорого стоила местному гражданскому населению, которое «товарищи» и не думали защищать.

Так, в результате карательной операции «Карлсбад» осенью 1942 г. в г.п. Крупки за кладбищем в яме публично в присутствии граждан четырех волостей было расстреляно 100 человек, заподозренных в связи с «народными мстителями». По этим же причинам в октябре 1942 г. в д. Ухвала расстреляно и брошено в колодец 120 человек, в большинстве женщин и детей, причем детей бросали в колодец живыми, после чего он был засыпан землей.

В тот же период 1942 г. в д. Купленка каратели зарубили лопатами и зарыли в яме 47 человек, а 70 жителей д. Узнаж заперли в доме и сожгли живьем.

Но самая страшная участь ожидала жителей д.Гумны.

В 1941 году в деревне было 86 дворов, в которых проживало четыреста пятьдесят два человека. В начале войны на фронт забрали 52-х мужчин, из которых назад вернулись только двое. В результате октябрьской блокады 1942 года каратели уничтожили более чем 115 мирных жителей, 26 дворов остались пустыми[21]. Согласно воспоминаниям выживших, в акции участвовали французы, что квартировали в д.Сморки (сейчас Зоричи), немцы, а также полицаи из Выдрицкого, Ухвальского и Крупского гарнизонов[22].

Из рассказа Ермаченка Федора Михайловича, 1941 г.р. (записано свояком, краеведом Барулей Михаилом Адамовичем):

«Перед самой войной мой двоюродный дед Ермаченок Никита Максимович, отцов дядька, купил дом в Черневке и переехал со своей семьей туда жить. А раньше он и вся его семья жила на хуторе возле Лавницы. Жена Никиты, баба Зеня Трофимовна, была из рода Бараулей. Братья ее жили в Колках и в Черневке. Зеня хорошо знала еврейский язык (идиш), т.к. по-дружески общалась с черневскими евреями и от них научилась говорить по ихнему. А язык тот очень похож на немецкий.

И когда началась война, то в доме деда Никиты поселился немецкий генерал – военный инженер, так как дом генералу очень понравился: был красивым, уютный, да хозяйка аккуратная. Два сына бабы Зени пошли в партизаны и когда местные полицаи, которые об этом проведали, и, чтобы выслужиться перед своими новыми хозяевами, пришли к генералу и сообщили ему об этом, то он приказал своему адъютанту выгнать тех полицаев из дома Бабы Зени, сказав им, что идет война, а ее сыновья воюют за свою родину, и это их право, и у них своя правда. А родители за своих детей не отвечают, и он их за них карать не собирается. А немцы, которыми командовал тот генерал, охраняли и ремонтировали мосты на Березине и в окрестностях, а также строили линию обороны и разные военные укрепления.

У бабы Зени очень много родни было в Гумнах. И когда во время блокады осенью 1942 года она узнала, что жителей деревни полностью расстреляют и спалят как партизанскую деревню, то она кинулась на колени перед генералом и начала просить его не бить невинных людей. Генерал поднял на ноги весь черневский гарнизон. И они, приехав в Гумны, приостановили расстрел».

Краевед М.А.Барауля сделал из этого свидетельства следующие выводы. Предоставим ему слово:

Анализируя эти воспоминания, у меня возникли два вопроса, на которые я и попробую ответить сам.

Первое. Почему немецкий генерал поехал в Гумны и запретил мордовать и вешать впредь наших односельчан?

А это и на самом деле было так. Бойню мирных жителей, как вспоминают гумняне, остановили черневские немцы. Их командир, подъехав к виселице, на какой уже повесили:

Бараулю Павла Андреевича,
Бараулю Василия Петровича,
Бараулю Степаниду (мать командира партизанского отряда «Победа» бр. «им.Щорса» Бараули Семена Ивановича),
Синяка Владимира Герасимовича,
Бараулю Василя Ивановича.

Немецкий генерал обрезал веревку, и Василь, которого все в деревне звали Рудым, как будто бы на белый свет родился второй раз. А он до войны был председателем колхоза и членом коммунистической партии, командовал летом 1942 года отрядом партизанской самообороны деревни Гумны и доводился родным братом Барауле Семену Ивановичу, партизанскому командиру.

По моему мнению, тут основную роль сыграла не слезная просьба бабы Зени, а трезвый расчет немецкого генерала. В случае расстрела жителей деревни Гумны, которая находится на пересечении многочисленных лесных дорог, эта территория автоматически перешла бы под контроль партизан, что близлежащему черневскому гарнизону было совсем не с руки. А вот создание в Гумнах немецко-полицейского гарнизона давало возможность немцам в Черневке спать более спокойно.

Второе. Откуда могли возникнуть между простой деревенской женщиной и немецким генералом такие приязненные отношения?

Про взаимность тут не могло быть и речи. Разгадка заключается в том, что родич мужа бабы Зени (Никиты Максимовича Ермаченка) занимал при немцах должность руководителя беларуской гражданской коллаборационистской администрации. И это был Ермаченок (Ермаченко) Иван Абрамович, бывший полковник Белой Армии, после деятель эмигрантского национального движения, а во время войны – правая рука гауляйтера Вильгельма Кубе по беларуским вопросам».

А теперь еще раз вернемся к моменту, когда командир немецкого саперного подразделения из Черневского гарнизона прервал казни жителей деревни.

Из воспоминаний Бараули Адама Прокоповича, 1930г.р., урож. д.Гумны:

«… В этот момент на легковой подъехал немецкий комендант Черневского гарнизона и финкой перерезал веревку. Немцы саперного батальона запретили расстреливать, мордовать и вешать людей в этот день.

Началась психологическая обработка жителей деревни, однако не все ее выдержали с честью. На сотрудничество с врагом согласилось десять человек во главе с будущим старостой деревни Синяком Василием Филимоновичем…

Следующая ночь поделила односельчан на живых и мертвых. Кто решал этой ночью судьбы людей, теперь уже, судя по всему останется тайной. Известно только, что староста Синяк Василий Филимонович предложил для этого выбрать десять человек.

Скорее всего им за ночь и был составлен план расстрела почти сотни человек, очень цивилизованный и гуманный по их мысли.

По этому плану все мужчины, которые остались в деревне, должны были создать отряд самааховы, который бы лояльно относился к немцам. Тот, кто отказывался, должен был быть ликвидирован вместе со всей семьей. Яма уже была выкопана и ждала своих жертв.

Подлежали ликвидации и семьи бывших колхозных активистов, представителей местной интеллигенции. Был составлен и
список людей, подлежащих расстрелу.

Однако расстреливать по списку своих односельчан – значит показать всем людям свою черную продажную душу. Поэтому был придуман очень хитрый ход. Все мужчины, которым сохранили жизнь, было приказано идти туда, где сидели женщины с детьми и, забрав свою семью, вести ее на Аврамов лог, куда уже до этого времени приехал начальник Выдрицкой полиции Карань, бургомистр города Борисова Станкевич и прилетел на самолете командир карательной экспедиции генерал Бах-Залевский (судя по всему именно его звание ошибочно приписано в цитируемых выше воспоминаниях коменданту Черневского гарнизона, который максимум мог быть в звании полковника – А.Т.)…

В это время, когда людей стреляли. Немцы прочесывали леса вокруг Гумнов. Тех, кто в лесу прятался, также вели до ямы и стреляли там. Это были в основном молодые хлопцы и девчата.

На Аврамовом Логу агитировали в это время мужчин вступать в отряд самааховы. Генерал, который прилетел на кукурузнике, сказал, что теперь война и нужно воевать: или в полиции, или в партизанах. Карань, выдрицкий бургомистр, агитировал за вступление мужчин в полицию, борисовский бургомистр – чтобы шли в отряд беларуской самааховы.

Коммунисты, говорил, которых вы кормили, вас кинули, так надо самим научиться за себя постоять. Записалось в ту самаахову сначала человек 10, а после начали заставлять всех молодейших.

Командиром самааховы назначили офицера Красной Армии Гайдука из Новоселья (Березинский район), который перед этим сбежал из партизан, где был командиром; начальником штаба также бывшего офицера Бараулю Владимира Ивановича, родного брата командира партизанского отряда Бараули Семена Ивановича. Володя Барауля перед этим возглавлял в Гумнах партизанскую самооборону…

Через день, или два из леса стали возвращаться и мужчины, которым посчастливилось избежать облавы. Семь, или десять человек из них отказались служить в самаахове. За это староста их арестовал и послал в Выдрицу. Говорили, что всех их побили в Большом Городне. Тех же, кто согласился идти в самаахову, не зацепили…».

Ремарка

Что касается назначенного оккупантами начальником гумновский самааховы Тимоха Гайдука, то, как чистосердечно рассказывал в свое время краеведу М.А.Барауле бывший партизанский командир Степ(ф)ан Дмитриевич Криворот, урож.д.Дмитриевичи, первый секретарь комсомольской деревенской ячейки, один из организаторов коллективизации, секретарь Дмитровичского, а потом Селибского сельсоветов, в первом, организованном весной-летом 1942 года при его участии, отряде командиром был Тимох Гайдук, а он комиссаром. В осеннюю блокаду 1942 года партизаны частично разбежались, частично перешли к немцам, частично попрятались по деревням. С.Криворот остался вместе с командиром отряда. Есть нечего. Пошли заморозки. И вот как-то после ночевки в стогу сена в болотистом месте между Новосельем и Гумнами, Т.Гайдук и заявляет своему комиссару отряда: «Все, сил моих нет так мыкаться. Пойду сдаваться. В Крупках начальником полиции мой бывший сослуживец Свитковский – тот не даст пропасть».

С.Криворот от этого рассвирепел, наставил на командира отряда автомат, сказав что-то вроде: «Ах ты гад, предатель — застрелю!». Т.Гайдук тоже наставил на него ручной пулемет. Молча разошлись и каждый пошел своей дорогой. После этого Т.Гайдук появился уже в Гумнах, как начальник гарнизона самообороны.

Официально, С.Т.Криворот в справочной литературе в рассматриваемой время (июль 1942 года – март 1943 года) числиться как комиссар партизанского отряда «Месть», впоследствии переросший в 130-ю партизанскую бригаду Березинской военно-оперативной группы[24]. Однако сам отряд в ноябре 1942-го – мае 1943-го числился за 3-й Березинской партизанской бригадой, а затем вновь действовал самостоятельно[25].

Первый же командир отряда (с апреля 1942 года), а потом бригады «Месть» (130-й) бывший кадровый военный капитан Василий Васильевич Бережной, родом с Полтавщины, 05.05.1943 года при прорыве блокады был тяжело ранен и, чтобы не быть никому обузой, застрелился. Сам он в 1942 году имел контакты с независимым от Москвы национально ориентированным березинским подпольем, и по некоторым данным избегал прямого подчинения «залетным московским товарищам», поэтому есть основания вообще сомневаться, был ли у него в отряде-бригаде до марта 1943 года, т.е. до выхода из 3-й Березинской партизанской бригады, в составе которой он некоторое время как будто находился (если это не чистая бюрократическая формальность) полноценная должность комиссара. Известно же, что ранняя партизанская документация сохранилась фрагментарно и не у всех партизанских формирований, так как в блокады ее многие уничтожали сами. Напрашивается вывод, что в анналы истории «мстителей» С.Криворот был «вписан» позднее, как, в общем то, идейный коммунист, чтобы скрыть нелицеприятную страницу истории его первого партизанского отряда.

Анализируя ситуацию с Гумнами, хотелось бы отметить один интересный пункт – появление в эпицентре карательной акции гитлеровских оккупантов и их местных подельников борисовского бургомистра Станислава Станкевича, личность, во многом оклеветанную советской пропагандой и ставшую (как и многие представители беларуской эмиграции) заложником своих иллюзий, возлагаемых в 1941 году на немцев. Об этом мне, в частности, осенью 2016 года свидетельствовал писатель и драматург Максим Климкович, внук поэта Михася Климковича, уроженца д.Селитренка Борисовского уезда, автора гимна БССР, которого Станкевич спас от гитлеровцев, пытавшихся привлечь его к работе на себя и дал уйти в партизаны, которые переправили поэта в Москву.

По данным бывшего борисовского милиционера, а в годы оккупации подпольщика и партизана, Василия Матвеевича Брижевского, вопреки официальным данным, бургомистр как будто был родом из д. Дразы Бродовского сельсовета Борисовского района (в том регионе проживает немало Станкевичей). И действительно, имеются сведения, что по прибытию летом 1941 года на Борисовщину, Станислав действительно навещал свою родню в Дразах.

Из официальных источников известно также, что на момент разгрома партизанами гарнизона в Выдрице 11 сентября 1942 года, начальником полиции там был родственник борисовского бургомистра, которого партизаны взяли в плен, допросили и расстреляли.

Имеется также свидетельство, что С.Станкевич был членом подпольной Беларуской Независимой партии (БНП)[30], т.н «третьей силы» в оккупированной гитлеровцами Беларуси, целью деятельности которой было противодействие и коричневой, и красной чуме, с дальнейшим достижением независимости родины.

Появление же С.Станкевича в эпицентре казни, по моему мнению, было связано именно с его личной попыткой спасти гумновчанам жизнь. Причем, не исключено, что комендант черневского гарнизона был направлен на место именно по его просьбе и его же доводам. Не исключаю и причастность к этим отчаянным действиям и Ивана Абрамовича Ермаченка, председателя БНС, а на тот момент фактического руководителя БСА. Спасти же гумновчан в тот драматический момент действительно можно было только, если бы они дали согласие (пускай даже формальное) на вступление в полицию, или самаахову.

Подготовкой и переподготовкой полицейских в период оккупации Борисовщины какое-то время занималась Лошницкая школа полиции. Через нее прошло 5 выпусков и подготовлено около 190-200 полицейских. В школе обучались преимущественно русские, которые прибыли со Смоленской области вместе с немецкими войсками.

Еще одна школа полиции действовала в д.Велятичи, где одновременно обучалось до 50 человек[32]. Здесь уже, судя по некоторым данным, обучались местные беларуские полицейские.

Из воспоминаний Надежды Федоровны Павловец (Шкороденок), 1932 г.р., урож. и жит.д.Велятичи (записано мною, А.Т., 27.04.2014г.):

«Бургомистром у нас был Лупан. После войны его судили. Старостой (или бургомистром после него) был Апарович, родом из д.Студенка Оздятичского сельсовета, Он был связан с партизанами и многим жителям тогдашней волости помог избежать угона на работу в Германию, или различных репрессий со стороны оккупационных властей. Тогда в гарнизоне помимо полиции было несколько немцев, а на 5-м поселке квартировали французы. Эти в отличие от наших, гарнизонных, немцев были настоящими фашистами-мародерами. Это именно они спалили дд.Мотолыгу и Миговщину.

Апарович пытался защищать население от них и те пригрозили его убить. Поэтому он боялся, что его дом спалят и ночевал в погребе под ним, из которого был замаскированный лаз во двор. Когда французы напивались и шли грабить деревенских в другие концы деревни, то жители прибегали в Апаровичу и говорили ему об этом. Тот стучал в железякой по привязанной на манер колокола шпалы, предупреждая население деревни и бежал к немецким солдатам, вместе с которыми становился на пути оголтелой французской солдатни.

В 1944-м Апарович ушел с немцами, сменил фамилию и жил в Гродно. После войны кто-то из наших местных жителей его опознал и сообщил в КГБ. Однако Апаровича не посадили, т.к. за него вступились многие жители бывшей Велятичской волости.

Незадолго до конца оккупации молодых велятичских хлопцев принудительно загнали в самаахову. Причем, когда их всех выстроили в шеренгу, родителям сказали, что, если их дети не возьмут винтовки, их тут же расстреляют и кинут в колодец».

По данным подполковника милиции в отставке, бывшего сельского участкового Дивина Василия Яковлевича, 1955 г.р., урож. и жит. д.Оздятичи двое местных уроженцев закончили гитлеровские разведшколы.

Лысковец Михаил Семенович, 1925 г.р., после войны нераскрытым оставался до 1965 года. Работал на родине в д.Оздятичи в колхозе. Стал бригадиром полеводческой бригады и членом КПСС. Каким-то образом была обнаружена фотокарточка, на которой он был запечатлен в немецкой военной форме и Лысковей М.С. был раскрыт. Однако наказания каким-то образом избежал.

Вторым был некто по фамилии Мельникпо деревенскому прозвищу Дарданела, родом из д.Велятичи. Как будто в Венгрии был ранен и остался без ноги. Был осужден и после войны вернулся на родину.

Вспоминает ветеран милиции и известный ему от местных старожилов случай с нелегалом, бывшим самааховцем (или полицейским) из д.Яблонька Василием Павловцом, который долгое время после изгнания гитлеровцев из Беларуси и окончания войны прятался в лазе за печкой в своем же доме, где жила жена, Нина Сергеевна. Как-будто, после того как был выявлен, не отбывал наказания. Его потом так все и звали – «Запечник».

Со слов Дивина В.Я., начальником полиции в Метче (центр соседнего с Велятичским сельсоветом) одно время был Дивин Константин Григорьевич, родом из д.Клыпенка Оздятичского сельсовета. Он дважды расстрелял весь состав своего небольшого полицейского гарнизона. Первый раз вывел полицаев на стрельбы, а сам сзади полоснул по ним длинной очередью из пулемета. После доложил оккупантам о том, что попал с подчиненными под огонь партизанской засады, и только ему одному удалось уцелеть. Потом набрал новую команду полицаев, и снова же их всех расстрелял. После этого ушел в лес в партизаны.

Из местных в партизаны пошли не многие. Как в декабре 2012 года мне свидетельствовал ветеран ВОВ из д.Оздятичи Лысковец Павел Васильевич, из их деревни в лес ушли Степан Михайлович Климчик, его жена, Кристина Адамовна, их сыновья: Владимир, Николай, Михаил, Евгений, Василий, Яков и дочь Зоя. Какое-то время жили в землянке в районе Оздятич и грабили односельчан. Ни с какими оккупантами и их прислужниками они не боролись. А после освобождения, они вдруг оказались «партизанами» отряда «Победа» бригады «им.Щорса», действовавшей в районе Забашевичей на пограничье Борисовского, Березинского, Червеньского и Смолевичского районов!

Интересно, что согласно таблицы «Список военно-полицейских гарнизонов, участков, опорных пунктов, блок-постов и застав на территории Беларуси, подвергшихся нападению или уничтожению партизанами в 1941-1944г.г.» в приведенной выше книге К.И.Козака Велятичский гарнизон был разгромлен (внимание!) только 10 июля 1944г., т.е. за день до официальной ликвидации «Минского котла» немецких войск!

От Дивина В.Я. я не раз слышал, что во время освобождения района летом 1944г. за гарнизон был сильный бой. При этом обороняли его от солдат Красной Армии и партизан немцы и французы вместе с местными полицейскими и самооборонцами. На чердаке довоенной двухэтажной кирпичной школы были установлены пулеметы, которые не давали наступающим приблизиться и забросать здание гранатами. Взять гарнизон удалось только при помощи артиллерийского орудия, которое проделало брешь в стене школы, после чего только и удалось подавить сопротивление обороняющихся.

Фото: 1939 год. Велятичская школа только что приняла первых учеников.

Надо сказать, что в полицию, как и в самаахову и различные т.н. «восточные добровольческие формирования» местные жители и военнопленные красноармейцы шли как в добровольном, так и в принудительном порядке. Но когда инициатива на Восточном фронте гитлеровцев переходила к Красной Армии, то многие из обоих категорий коллаборационистов частенько начинали смотреть в сторону леса и искали возможности уйти в партизаны. Не дремали и сами партизаны, которые через связных устанавливали с ними связь, в результате немало полицейских, самааховцев и т.н. народников расправлялись с немцами, а затем шли в лес. Причем как и те, кто не совершал преступлений против мирного населения, так и замазанные кровью своих же сограждан. К лету 1944 года такой категории партизан в лесу было очень много.

В рассматриваемом регионе Крупщине так например было с полицейским гарнизоном д.Денисовичи. Начальник полиции Соколов стал позже партизанским командиром. Алексей Игнатьевич Иванов сначала был командиром отряда полиции опорного пункта Соколовичи, а затем перешел со своими подчиненными к партизанам. Перед этим они подложили мину под комендатуру в г.п.Крупки. Расправившись с оккупантами, к партизанам перешли полицейские из гарнизонов Докудово, Хватынка и др. Готовились к переходу и полицейские из гарнизона Лютые, но были раскрыты. В результате командир отделения этого гарнизона Михаил Игнатьевич Лазаревич, полицейские Иван Антонович Мазурин были расстреляны.

Из народников перешел в партизаны и последний начальник штаба п/о «Победа» бр.«им.Щорса» Иван Иванович Корзик (июнь 1944 — июль 1944).

Надо сказать, что местные партизаны, в первую очередь из отрядов «им.Ворошилова», «им.Щорса» и «Победа» бригады «им.Щорса», в этом краю Борисовского района и прилегающих сельсоветах Крупского и Березинского в боевом плане фактически бездействовали всю оккупацию. И не в последнюю очередь это было связано с тем, что соотношение местных жителей в них к «залетным» окруженцам было превалирующим. Местными же были и большинство командиров.

Поэтому стремление по возможности избежать репрессий оккупантов против мирного населения преобладали над стремлением создать для оккупантов такие условия, «чтобы земля под ними горела». В последнем случае, как уже было мною показано выше, горели все больше местные крестьянские хаты вместе со своими хозяевами.

Но не стремлюсь я и представлять местных партизан как исключительно защитников местных беларуских жителей от гитлеровских оккупантов. Так, недобрая слава в народе была, например, у п/о «им.Ворошилова».

Отряд в период руководства им Юдановым Ф.В. (январь 1943 -апрель 1944)боевую деятельность практически не вел, с большего, занимался выявлением «немецких агентов и шпионов» среди сельского населения, фактически прикрывая свои мародерство и бандитизм в отношении простых сельских жителей, называвшихся «хозяйственными операциями».

Имеются сведения, что в лесном массиве в районе ст.Приямино у отряда был свой миниспиртзавод и пьянство было неизменным атрибутом «Ворошиловцев». С февраля 1943 года отряд вошел в состав п/б «им.Щорса»[36], но контроль за ним со стороны руководства бригады практически не осуществлялся, т.к. базировался он далеко от других ее отрядов в районе Глухого озера Крупского района. Костяк же п/б «им.Щорса» базировался за Березиной в районе оз.Песечное Червеньского района, а также оз.Рыбачное — Борисовского на пограничье Борисовского, Червеньского и Смолевичского районов.


Фото: Юданов Ф.В.

После своей смерти Ф.Ю.Юданов, ставший после войны передовиком колхозного строительства и даже Героем Социалистического Труда, был похоронен на Борисовском городском кладбище в районе д.Углы. Однако через день-два его младшему брату сообщили, что могила раскопана, а тело бывшего партизана вынуто и выкинуто из могилы. О том, кто-то это сделал и почему, остается только гадать.

Ситуация в рассматриваемом регионе после затишья 1943 года изменилась только с приходом на место рейдового партизанского полка (соединения) «Тринадцать», одного из самых эффективных из всех советских партизанских формирований периода советско-германской войны 1941-1945 гг.

Вот, что пишет в своих рукописных воспоминаниях, датированных 8 июля 1976 года бывший политрук роты 3-й бригады этого формирования Петр Алексеевич Лярский (из собраний крупского краеведа М.А.Бараули):

«Зимой 1944 года наш партизанский прославленный полк «Тринадцать» перешел и расположился на территории Березинского, Белыничского, Круглянского, Толочинского и Крупского районов…

Крупский район мне запомнился тоже. С ним связано несколько боевых запоминающихся эпизодов из нашей боевой жизни. Один из них связан с батальоном №5 Матяша, молодого энергичного командира. Это он решил было разгромить гарнизон где-то около Велятич. Разведка сделала свое дело. Доложила о результатах командиру. А ночью в деревню приехало еще немцев. Машин 200 стояло там, полно фашистов. Наши об этом не знали, и потому, когда вошли в деревню, то разгорелся жестокий бой. Много было уничтожено немцев, но пришлось отступать. Матяш потерял несколько убитых. Он потом хвалился, что его партизан немцы хоронили с высшими почестями, ставя их в пример своим солдатам…».

А бывший командир 1-й бригады полка (соединения) «Тринадцать» Николай Иванович Москвин в своих мемуарах пишет следующее:

«И.Т.Матяш наносил удары по оккупантом на берегу Днепра, а П.И.Звездаев действовал в 100 километрах от него – вблизи реки Березина, под Борисовом.

1 июня 1944 года наш партизанский полк официально получил наименование «Партизанское соединение «Тринадцать». 1,3 и 5-й его батальоны развернулись в бригады той же нумерации, а 2, 6-й батальоны и отряд «Победа» преобразованы в 11, 12 и 13-й отдельные отряды…

11 июня 3-я бригада (П.И.Звездаева) полным составом нанесла удар по не успевшему еще закрепиться гарнизону в деревне Заполье юго-восточнее Борисова. Внезапность нападения определила успех партизан. Оставив 23 трупа, гитлеровцы бежали, но на выручку им подошла рота из гарнизона, расположенного в Велятичах. Наткнувшись на партизанскую засаду, рота вышла из боя и больше не показывалась. Однако из деревни Яблоньки противник бросил на партизан до роты пехоты. Ее встретил взвод Вячеслава Щербакова, а посланная в обход группа из отряда Анатолия Матвеева принудила гитлеровцев отказаться от атаки»[37].

Согласно воспоминаний старожила д. Орешковичи, расположенной уже на территории рассматриваемого пограничья районов на территории Березинщины, Р.П. Галузы, самым трагическим был тот момент немецкой оккупации, когда немцы согнали возле дома Дмитрия Захаровича Казюки всех мужчин, поставили два пулемета, а потом вышел офицер и приказал всем идти в полицию, иначе будут расстреляны семьи (Это информация за 1942г. – А.Т.).
В Орешковичах немцы организовали гарнизон. В домах, из которых выселили людей, разместили штаб, кухню и казармы. Территория гарнизона была обнесена двойной деревянной стеной высотой в 2 метра, с бойницами. Партизаны не смогли разбить этот гарнизон. Перед самым освобождением его личный состав перебрался за реку. А уже после освобождения, те, кто служил в полиции, пошли на фронт.

Известно, что на ноябрь 1943 г. указанный гарнизон состоял из 100 самооборонцев и 10 «изменников» (судя по всему из подразделения РННА – А.Т.); на апрель 1944г. — из 13 немцев и 120 полицейских (судя по всему с большего бывших самооборонцев – А.Т.). Штурм партизанами гарнизона происходил 26.08.1943г..

Как свидетельствовали в свое время М.А.Барауле, да и мне лично в последние годы, многие из тех женщин региона, которые пережили оккупацию, не голодали те, у кого мужики были дома. В том числе в полиции и партизанах. Грабили друг друга с оружием в руках и тем выживали. А вот те, у кого мужики ушли Красную Армию в 1941-году (и почти все погибли) – на долю тех горемык выпало горя и мытарств в разы больше.

Горячее лето 1944-го

По данным краеведа М.А.Бараули в районе бывшего Старо Слободского сельсовета Крупского района в оккупацию имела место следующая ситуация. Молодежь из более зажиточной деревни Пышачи ( сыновья бывших хуторян, которых насильственно сселили в деревню перед началом Второй Мировой войны) в основном пошла служить в полицию в Ухвале, а из менее зажиточной Ст.Слободы – в партизаны, в основном в отряды 8-й Круглянской партизанской бригады. Причем землякам удалось договориться о поддержании паритета, а именно не трогать друг друга и жителей их деревень. Выручали друг друга и обменивались разведданными. Часто парни из двух враждующих лагерей пересекались на деревенских танцах, праздниках, свадьбах. Бывало, правда, что и до драк доходило, и тогда девчата их разнимали. И вот подошло время, когда уже стало понятно, что Красная Армия вот-вот вытеснит гитлеровских оккупантов из Беларуси. И тогда старослободские партизаны (или их командиры) решили, что если карательным советским органам станет известно об их связях с пышачской полицией, то им может и не поздоровиться. Поэтому пошли на подлость. Написали, говоря современным языком, фейковое письмо-задание на имя тех полицейских (а было их с дюжину), и с бабкой отправили на мост через реку Можа, который охранялся. Далее была инсценировано, как будто полицейский(е), охранявший мост (не входившие в Пышачскую группу) спугнули бабку-связную и она, убегая, выронила письмо таким образом, чтобы те, или тот полицай(и) обязательно его обнаружили. Так и произошло, и группу пышачских полицейских, которую возглавлял бывший комсомолец по фамилии Копыток, арестовали и расстреляли.

А буквально сразу после этого подозрительным образом попал в полицейскую засаду и погиб командир разведки 30-го партизанского отряда Кузьма Денисович Рыбаченок, сам родом из Пышачей, который шел из отряда то ли в д.Купленку, то ли в Знаменку. Засада явно была неслучайной. Однако кто сообщил полицаям о том, что в том месте должен был появиться партизанский командир, доподлинно неизвестно. Но в связи с вышеуказанными событиями, напрашивается вывод об обрубании всех концов заинтересованными партизанами.

В моем распоряжении находится интересное машинописное письмо бывшего командира отделения разведки п/б «им.Щорса» Лучины Ивана Ильича, уроженца д.Снуя Березинского района, адресованное ученикам школы д.Гумны и датируемое 25 февралем 1973г. Хочу привести выдержки из него (стиль, и орфография оригинала с незначительной редакцией).


Фото: Лучина И.И.

«… Но как обидно, что находились люди, военнообязанные и вместо того чтобы идти с нами в лес бить врага, с оружием в руках выступили на борьбу с партизанами. Правда, таких было не много, но все же они были. Это заблудившиеся людишки, маловеры, ничего не видевшие дальше своего носа, продавшиеся коварному врагу. Изменники РОДИНЫ. Несколько таких подлецов опозорили дер.Гумны.

Гуменская полиция /или самооборона, все равно/ считалась закаленной служкой немцев. Об этом говорит такой факт: собирались удирать, готовилась уходить с ними и полиция. Когда фронт подходил к Крупкам, полицейским участкам был назначен сбор в дер.Городно (Березинский р-н – А.Т.). Выдрицкая и Гуменская полиция явились в срок, а Городнянская не дура — ушла в лес. За это гуменская полиция подожгла все дворы городнянских полицейских.

Правда недалеко ушла и Гуменская полиция. Вместе с немцами они попали в окружение возле Борисова. Добрая половина их вернулась и пряталась в лесах…

Некоторые говорят, что гуменцы не пошли в полицию добровольно, что их заставили под угрозой смерти.

Возможно так. Немцы карали всех за связь с партизанами. Можно было откупиться от наказания. Разрешалось. Можно было вступить в полицию, получить от немцев оружие и повернуть его не в сторону партизан, а в сторону немцев. Лесу хватало для всех, тем более, что возле Гумен он большой и густой. Но этого не случилось.

Гуменская полиция до конца оставалась преданной своему хозяину и продолжала делать облавы на партизан…».

Ремарка

Как было уже сказано выше в самаахове, переведенной потом в полицию, оказалось несколько братьев Бараулей. Василий же Иванович Барауля был фактически заместителей командира отряда Самообороны Гайдука. Командир партизанского отряда «Победа» Семен Иванович Барауля предпринимал попытки уговорить братьев перейти в партизаны. Как-то договорился на встречу. Однако, когда он подходил в условленное время к Гумнам, братья открыли по нему стрельбу. Теперь мы уже не узнаем, стреляли они в воздух, или прицельно (как пишет в прилагаемом письме бывший комбриг п/б «им.Щорса» Н.Л.Дербан). Однако брат-партизан не пострадал и скрылся. По сведениям старожилов д.Гумны Василия Бараулю немцы после этого наградили за преданность «Железным Крестом», но надо думать речь идет о медали «Для восточных народов».

После изгнания Красной Армией гитлеровских войск из Беларуси, братья-полицейские были осуждены и отбывали свой срок в лагерях ГУЛАГа. Вернулись на родину во второй половине 1950-х. А брат-партизан, живя бок о бок и со своими братьями, и с другими бывшими полицейскими — односельчанами в конце-концов спился и повесился где-то в самом конце 1960-х – нач.1970-х.

Фото: похороны Бараули С.И.

Паспорт Василя Бараули — Рудого


Фото: Барауля Владимир Иванович, еще один брат. После отбытия наказания.

Возле Борисова, а конкретнее в районе деревень большая и Малая Ухолода под удар частей Красной Армии попали полицейские и самооборонцы из Гуменского, Выдрицкого, Велятичского и, судя по всему, Орешковичского гарнизонов, которые пытались уйти с немцами на Запад (многие с семьями). Часть погибла на месте; часть была взята в плен и расстреляна советскими партизанами в карьере возле д.Завалы, в том числе не доброй людской памяти бургомистр Выдрицкой волости Карань (по другим сведениям, ему удалось прорваться и погиб он под Смолевичами); части удалось уцелеть и быть мобилизованной в ряды Красной Армии; часть ушла в лес и несколько лет продолжала вооруженное противостояние с советской властью.

Имеются свидетельства того, что бывший командир Красной Армии, потом партизан, а далее начальник Гуменской самообороны, переведенной осенью 1943г. в полицию Гайдук и староста д.Гумны Синяк Василий Филимонович, уже в форме офицеров, или солдат Красной Армии в царившей тогда неразберихе были замечены среди советских танкистов.

После изгнания войсками Красной Армии гитлеровцев, многие из бывших местных полицейских были призваны в ее ряды полевыми военкоматами и самими воинскими частями и воевали до конца войны. Многие из них получили государственные награды СССР за воинскую доблесть.

Как вспоминал в свое время в кругу односельчан-велятичцев Петр Михайлович Павловец, призванных в ряды РККА в 1944 году, их маршевый не обстрелянный и не обученный батальон с ходу кинули под Сувалки в Польше. Среди солдат были и бывшие партизаны, и бывшие полицаи, и, такие же, как и он сам, необстрелянные юнцы, только-только достигшие призывного возраста. Батальон добирался до линии фронта пешим ходом. И грамотный бывалый офицер, повел своих солдат не напрямик, а водил кругами, чтобы выгадать время. На вопросы солдат отвечал, что в ту мясорубку, в которую сталинские генералы кидали сформированные на освобожденной территории воинские формирования фактически на убой, без должной огневой поддержки артиллерией и фланговых ударов, они еще успеют. А если остановятся и не будут идти, то его и их ждет трибунал.

А уже после, те из бывших полицейских и самооборонцев, которые выжили, были осуждены «за измену родине» и отбывали наказание в лагерях ГУЛАГа. Вернулись они на родину только во второй половине 1950-х. Вспоминать о войне они не любили.

Фото и документы одного из гуменцев, служивших в полиции, самообороне, Красной Армии и отбывшем наказание в ГУЛАГе:

А вот фото и документы Ивана Тимофеевича Апета, родом из Борисовского района, который в 1942-1944 находился в составе Борисовской ягдкоманды по борьбе с партизанами, действовавшей в том числе в рассматриваемом регионе.Далее для И.Т.Апета были служба в Красной Армии, где он был представлен к медали «За отвагу», а потом ГУЛАГ.

 

 

 

P.S.

Чужая, по своей сути, для нашего народа, советско-германская война (1941-1945) в очередной раз, как это часто бывало в нашей национальной истории, обрушилась как все сокрушающий потоп на многострадальную Беларусь, неся смерть, страдания, опустошение, разделяя нас на своих и чужих, открыв «Ящик Пандоры». Война эта не закончилась ни 9 мая, ни 2 сентября 1945 года. Она, по сути, продолжалась как чисто гражданская до второй половины 1950-х.

О событиях, имевших место в этот период в рассматриваемом регионе пограничья Борисовского, Крупского, Белыничского и Крупского районов читайте в моей следующей статье «Владимир Вергейчик – последний беларуский Робин Гуд».

История этого яркого регионального исторического персонажа перекликается с вышеизложенными событиями, банальным военным бандитизмом и, возможно, тесно связана с последующей деятельностью т.н. Борисовского беларуского партизанского отряда (правильнее, несколько взаимосвязанных групп) подпольной антисоветской организации «Черный Кот», или Беларуской Освободительной Армии (БВА)[42], известная информация о котором очень скупа и противоречива, но кое-какие сведения про который мне буквально по крупицам удалось собрать.

Приложение уникальных письменных источников, на которые я ссылаюсь исследовании, из архива М.А.Бараули:

 

От admin