Поделиться ссылкой:

В последнее время все новостные сводки готовят нас к неизбежной войне. Назначаются даты, просчитывается точное время начала боевых действий. Что ждёт Россию на самом деле? Ответ на этот вопрос мы попытались получить у политолога, радио- и телеведущего Сергея Михеева. Он рассказал о том, чего стоит опасаться на самом деле, к чему готовиться и как вести себя с Западом.

– Запад периодически назначает войну с точностью до дня и даже до часа. Хотя на самом деле война идёт, и уже давно. Скажите, пожалуйста, Сергей Александрович, кто против нас воюет?
– Запад конкурирует с Россией много веков. Для него наличие любого соперника является проблемой. Сегодня это мы, а завтра будет кто-нибудь ещё. Если говорить о Европе, то она всегда воспринимала как угрозу само наличие на востоке крупной и сильной страны. Поэтому они уже много веков хотят поставить русское государство под контроль. Вот, собственно, и всё.

Был короткий период в девяностые годы, когда Россия не представляла собой военную угрозу, и тогда Запад использовал нас как территорию для разграбления. Отчасти они и сейчас продолжают это делать. Однако мы заявили о своих правах, и тогда европейцы снова перешли в фазу войны. Это цивилизационное противостояние, которое длится много веков. И, в принципе, ничего нового не происходит. А Украина традиционно является способом давления на Россию. Она позволяет расколоть изнутри русский, восточнославянский, православный мир. В конце концов, вспомните Мазепу, Петра Первого и так далее.

– Скажите, пожалуйста, к чему сейчас надо готовиться нашему народу?
– Я не президент России, не должностное лицо и даже не депутат. Не знаю. Но думаю, что ничего особенного не произойдёт. Как я сказал, это ситуация многовековая. Она в какие-то моменты обостряется, в какие-то смягчается. Сейчас есть некое напряжение. Но если сравнивать с прошлыми периодами нашей истории, в принципе, ничего страшного. Да, идёт локальная война и продолжается противостояние. Но такова логика конфликта – он то затухает, то разгорается.

Что касается нашего народа, я думаю – ему слегка «вынесли мозги» идеями общества потребления. Россия просто не может себе позволить строить общество расслабленных эгоистов. Нас соблазнили некоторое время назад лозунгами вроде «бери от жизни всё» и соблазняют до сих пор. Но это состояние ненормально для нынешних условий! Хотя некоторые и сейчас испытывают иллюзии, что можно жить расслабленно. И вот эти внешнеполитические и внутренние вызовы, надеюсь, заставят их немножко мобилизоваться.

– Недавно вас обвинили в том, что вы слишком резко отзываетесь о Западе. Вы ответили, что слова российских политических экспертов – это лишь самая мягкая форма того, что на самом деле думает наш народ. Вот такой вопрос. Вы родились и почти всю жизнь провели в Москве. Была ли у вас возможность видеть реальную жизнь российской глубинки?
– Я родился в Москве в советское время. На самом деле этот город вовсе не похож на то, что сегодня показывают в сериалах о каких-то там гомосеках из творческой элиты. Я родился в очень простой семье, не вполне благополучной. Отслужил два года в армии срочную и потом ещё десять лет работал в военной структуре. Ездил по стране всё время. А в девяностые годы решил поступить в университет, начать жизнь заново, хотя мне это было совершенно невыгодно, ведь жрать было нечего, какая учёба! Окончил МГУ по специальностям «политология», «международные отношения». После этого изъездил половину страны и вдобавок всё постсоветское пространство.

Поэтому, что касается нашего народа, я как раз очень хорошо знаю его мнение. На самом деле здесь, в Москве, в пределах Садового кольца, действительно существует некая элита, которая выступает за дружбу с Западом взасос. А вот когда я приезжаю куда-нибудь на окраину, то вижу иную картину. Совершенно точно могу сказать, что условный средний русский мужик на вопрос «а что же делать с врагами?» ответит: «Порвать их в клочья, и всё».

А вот многие из тех, кто призывает к примирению и пониманию, – это люди, у которых есть личный интерес. И часто они находятся в хороших отношениях с Западом. Но у абсолютного большинства населения нашей страны нет никакого интереса дружить с тем миром, потому что мы от этого только теряем, ничего не получая взамен.

– Итак, вы окончили философский факультет МГУ, отделение политологии. Как родился ваш интерес к политике в девяностых годах?
– С детства у меня было два интереса – авиация и политика. С восьми лет я работал в Военно-воздушной академии Жуковского, занимался дельтапланеризмом. Но когда всё рухнуло, решил поменять жизнь. Мне всегда было интересно то, что происходит в стране и вокруг неё.

– Вам предлагали вступить в КПСС?
– Я не был членом КПСС, и никто мне этого не предлагал. Я с советской системой практически не был связан. Да и просто по возрасту не мог. (С. Михеев родился в 1967 году. – Ред.)

– Вы много выступаете на ТВ, у вас две авторские программы на радио, есть «Телеграм»-канал. Скажите, пожалуйста, а на «той» стороне вас слышат? Есть ли реакция на ваши выступления из Украины, стран Прибалтики, политических кругов Запада?
– Реакция очень простая – с четырнадцатого года мне запрещён въезд в страны Шенгенской зоны. Вот, собственно, и вся реакция. Это как война, и я на российской стороне. Если бы во время боевых действий наши солдаты и офицеры думали: «А какова реакция противника?», «Интересно, одобряют ли они наши действия?» – мы потерпели бы поражение во всех войнах. Какое мне дело? Меня интересует своя страна, вот и всё.

– Вы публично говорите, что являетесь православным христианином, поэтому наш вопрос не прозвучит бестактно: как вы пришли к православию? Ваша семья тоже живёт в вере?
– Это абсолютно личное. Не вижу смысла рассказывать. Как и многие, я прошёл через внутренний выбор, искания, проблемы, экстремальные ситуации и так далее.

– Вряд ли вызывает сомнения, что Донецкая и Луганская республики появились благодаря России. Как вам кажется, в полной ли мере мы выполняем свои обязательства перед гражданами этих республик? Не возникнет ли у них обида на Россию?
– Обида на Россию у них, наверное, давно возникла, ведь они рассчитывали на крымский сценарий. Но, если честно, никто никому ничего не обещал. Трагедией является не ситуация в Донбассе, на самом деле всё имеет гораздо больший масштаб. Трагедией был сам распад Советского Союза. А всё, что мы видим, включая ДНР и ЛНР, – просто продолжение этой истории. Ведь процесс не закончен. Что касается моего мнения, я бы, честно говоря, в четырнадцатом году не стал бы останавливаться лишь на Крыме. Но вопросы не ко мне, ведь я не являюсь адвокатом действующей власти.

Почему в четырнадцатом году не поступили более решительно? Я считаю, что помешало наше внутреннее западничество. Все эти надежды на то, что с Западом можно и нужно договориться, помноженные на интересы неких бизнес-групп, которые вели дела с Украиной… И ещё надо учитывать, что в Донецке и Луганске люди взяли в руки оружие, а, скажем, в Одессе и Харькове люди этого не сделали. Поэтому, собственно говоря, стоял вопрос фактически о вооружённой интервенции. На это наше руководство не решилось тогда и, думаю, не решится сейчас. Многое можно было сделать восемь лет назад, а сейчас уже поздно. Нужны другие решения.

– Поскольку вы затронули тему национальных элит, хотелось бы поговорить и о российской национальной культуре. Как вам кажется, для неё лучше закрыться от нынешних мировых культурных тенденций – или всё-таки идти в ногу с передовыми западными деятелями искусств?
– Всё зависит от того, какие тенденции мировой культуры считать полезными. Термин «мировая культура» не говорит ни о чём. Условно говоря, Бах и Бетховен – это мировая культура? Да. А современное искусство, где фекалиями мажут стенку, – это мировая культура? Тоже да. Вопрос в том, что вы выбираете.

Поэтому разговор о том, куда идёт российская культура, заключается в гораздо более серьёзном вопросе. А куда, собственно, идёт весь мир? И должны ли мы по умолчанию принимать всё, что появляется на Западе?

Вот проблема постсоветской России состоит в том, что у нас господствует совершенно бездумное, некритическое преклонение перед всем, что происходит на Западе. Оно завело нас в такие дебри, когда мы сами уже перестали понимать, что такое добро и что такое зло, где хорошо, а где плохо. Я вообще думаю, современная культура ведёт мир к гибели. А нам это надо? Вопрос всё-таки в том, считаем ли мы Россию самостоятельной цивилизацией? Я лично – считаю.

Почему говоря о мировой культуре, мы подразумеваем именно западную? Ведь есть ещё культура стран Африки, Латинской Америки или Китая. Но когда у нас упоминают мировую культуру, то почему-то чаще всего имеют в виду какие-то масскультовые поделки в стиле Голливуда или поп-музыки. И говорят: мы должны идти с ними в ногу! А зачем? Зачем?

– А как вы относитесь к современной литературе? Успеваете ли что-нибудь читать? Что-нибудь вас взволновало?
– Меня совсем не интересует современное искусство. Причём ни в каком виде. Что касается литературы, я не знаю ни одного современного писателя и не слышал ни об одной действительно интересной книге. Считаю, что всё уже написано до нас. Успеть бы почитать мировую классику. А уж русскую классику я считаю самой глубокой литературой в мире. Ну а современные произведения мне просто неинтересны. Когда-то в молодости пытался брать в руки – какая-то белиберда. Повторение, кривляние, позёрство, в лучшем случае подражательство. Поэтому я ни одного имени не знаю. И рекомендовать мне нечего.

– Когда на Западе пытаются «украсть» нашу Победу, что можно этому противопоставить? Президент говорит, надо отвечать историческими документами, но ведь в наше время никто документы не читает.
– Ложь всегда привлекательнее, и тактически она всегда будет побеждать. Но стратегически и в более долгосрочной перспективе историческая истина всё равно окажется наверху. Для этого нам просто надо делать своё дело. Делай что должен, и будь что будет. Рассчитывать на быстрые победы бессмысленно, ведь мы лет на двадцать отстаём от Запада в информационной и образовательной политике. Потому, собственно говоря, и проигрываем. Это вопрос поколений, а не одного года и не двух лет. Тут невозможен быстрый пиар-успех, особенно на фоне того, что двадцать лет подряд мы сами допускали клевету на свою Победу.

– Отношение Запада к русским сейчас сравнивают с отношением к евреям перед Второй мировой. Справедливо ли такое сравнение?
– Я не еврей и не жил перед Второй мировой войной. Я русский и живу сегодня. Что касается негативного отношения к нам, мне кажется, оно базируется на двух глубинных вещах. Первое – это цивилизационное противостояние. И ещё, я считаю, присутствует чисто религиозный фактор. Всё-таки русская жизнь строится на поиске правды, на отстаивании истины. Этого Запад не принимает в принципе. Потому что их концепция – абсолютизация лжи. Это пиар-оболочка, а не содержание. А русские всегда мучились по поводу содержания. Нас пытаются сделать нерусскими, в том числе для того, чтобы мы тоже интересовались только фантиками, а не смотрели вглубь. Вся проблема – в геополитической конкуренции. Ещё раз повторяю: они видят в нас соперников, в первую очередь в военной сфере. Их концепция – это управление миром и доминирование. И такие, как мы, им мешают.

– Сейчас в речах политиков часто проскальзывают фразы о ядерной войне. Стоит ли им верить?
– Я не понимаю, с чего все взяли, что будет ядерная война. Мне кажется, как раз делается всё, чтобы этого не произошло. И в первую очередь Запад очень сильно боится ядерной войны, потому что их концепция – сытая, благополучная жизнь, наполненная удовольствиями. Война вообще для них смерти подобна. Они хотят превосходства, это правда. Но готовы ли к войне? Думаю, что нет.

– Вы часто говорите о российской элите как о потенциальном внутреннем враге. Однако эти люди весьма влиятельны и способны причинить вам неприятности. Вы получаете от них «ответку»?
– В каком-то смысле получаю. В виде клеветы, или распространения каких-то слухов, или использования моего имени в подложных ситуациях. Мне до этого нет дела. К тому же я не настолько опасен, чтоб мной всерьёз занимались. У меня нет амбиций заграбастать миллиарды, у кого-то отнять бизнес или стать президентом. С одной стороны, конечно, я многих раздражаю. С другой, я для них не угроза, потому что у нас разные понятия о ценностях.

– У вас очень напряжённый рабочий график. Как выглядит ваш обычный день?
– Да ничего особенного. Просто работаю, просто приезжаю домой. У меня нет офиса, у меня нет секретарей, у меня нет штата, и нет организации. Я – это я, и все, и больше ничего.

Интервью состоялось 15 февраля 2022 года

Расспрашивала
Нина МИЛОВИДОВА

источник общероссийская газета моя семья

От admin